Голосование

Как часто Вы бы хотели принимать участие в работе системного семинара?
 


Арнольд Цофнас. ВОЗМОЖЕН ЛИ УНИВЕРСАЛИЗМ КАК НАУЧНАЯ КОНЦЕПЦИЯ, 2000

Арнольд Цофнас

ВОЗМОЖЕН ЛИ УНИВЕРСАЛИЗМ

КАК НАУЧНАЯ КОНЦЕПЦИЯ

Очевидно, что идеи универсализма имеют междисциплинарный характер. Универсализм не имеет собственной эмпирической базы. В то же время его нельзя однозначно отнести ни к одной из традиционных дисциплин – ни к социологии, ни к экологии, ни к политологии, ни к теологии, ни к культурологии. Ясно, что междисциплинарные направления такой широты, всеохватности и социальной значимости всегда остаются под подозрением: не являются ли они еще одной философской концепцией, наряду с множеством других, со всеми ее достоинствами и недостатками. Ведь с одной стороны, философская концепция призвана обеспечить понимание ситуации, но, с другой стороны, прямой целью философии не является прагматическое обеспечение решения проблем.

На этот счет могут быть высказаны различные точки зрения, но одно бесспорно: обоснование и развитие универсализма, действительно, невозможно вне соотнесения его с философской проблематикой. Однако с какой именно? Ведь сама философия неоднородна. Дело здесь не только в том, что в содержании философии, традиционно различаются разные проблемные поля – онтологическое, аксиологическое, гносеологическое, праксеологическое, этическое и др. (а универсализм, между прочим, не чужд никакой из этих проблематик), но в том, что на любом из этих полей различны сами способы философствования. Ни один из способов сам по себе ни хорош, ни плох, если он не абсолютизируется, и все они необходимы. Выбор же способа (или, что бывает нередко, сочетания способов) зависит от культурно-социальных и познавательных целей автора, от особенностей его мышления.

Среди способов философствования различимы, по крайней мере, следующие.

1. Философия как попытки построить внутренне непротиворечивую концепцию бытия, некую метафизику, максимально целостную и детерминирующую систему Мировоззрения, подчиненную единому принципу, принятому на веру, и, в свою очередь, выступающую набором принципов для всякого знания. Такой способ философствования может, конечно, претендовать на "научность", поскольку ориентирован на объективность и излагается по тем или иным канонам рациональности. Однако хотя это и роднит его с научными теориями, но все же не делает наукой в собственном смысле слова: метафизическое рассуждение не располагает средствами внешнего обоснования, как это характерно для научного мышления. Постулаты метафизики – часть ее самой, а анализ способов внутреннего обоснования выводов не является для нее прямой целью.

Разумеется, никакое универсалистское рассуждение не может обойтись без той или иной метафизики, но сама эта опора на метафизические принципы не придает универсализму характера научной концепции. В лучшем случае он остается ни для кого не обязательным следствием принимаемой определенной философии, выбор которой субъективен.

2. Философствование как стремление построить субъективную картину мира, некое Миропонимание. Целью такого рода работы всегда является не мир, а человек – не человек как объект исследования (наряду с другими природными и социальными явлениями), а человек как субъект различных интенций. Мир оказывается не тем, что содержит человека как более или менее значительную свою часть, а, напротив, тем, что содержится в человеке в качестве предмета его интересов, желаний, стремлений, деятельности. Такое философствование не только не является научным, но часто сознательно противопоставляет себя науке и утилитарным целям познания, сосредотачивает внимание на преобразовании не мира, а самого человека. Оно выбирает в качестве парадигм философствования образцы творчества, предлагаемые искусством или обыденным мышлением, особенно, в маргинальных его состояниях. Задача такого рода философии, по словам Ж.-П.Сартра, состоит в том, чтобы застигнуть человеческий разум на месте преступления – там и тогда, где и когда он еще не начал мыслить логически.

Совершенно очевидно, что в силу сознательно выбираемой субъективистской установки данный модус философствования не может служить опорой для построения универсализма как научной концепции. Универсализм может, конечно, принять идею глобального характера категории Homo intensus и субъективности человеческого понимания, но это ни на йоту не приблизит его к цели построения научной концепции. Наука принципиально интерсубъективна.

3. Философствование как Ирония, как сомнение в нормативности предлагаемого знания, как критическое разрушение бэконовских "идолов театра". Такой способ рассуждений может выполнять функцию интеллектуальной терапии, способен предохранять познание от чрезмерных претензий на абсолютность и непогрешимость, но не имеет своей целью достижение какого-либо позитивного знания.

Никакое научное направление вообще, и универсализм, в частности, не может иметь своим основанием философию иронии, поскольку цель последней не созидательная, а разрушительная. Ни кинизм, ни скептицизм, ни ницшеанство, ни философский постмодернизм не добавили бы "научности" универсализму хотя бы потому, что направлены не против какого-либо вида рациональности, а против рациональности вообще.

4. Вербальный способ философствования, с помощью которого обеспечивается общекультурный диалог, когда "как сказать", какими словами донести мысль важнее того "что сказать".

Философская беллетристика может способствовать распространению идей универсализма, но не задаче превращения универсализма в научную концепцию.

5. Методологическое философствование, целью которого является разработка приемов и методов получения, представления и обоснования знания, его прагматического использования, а также способов понимания объекта. Такой модус философствования всегда вторичен в том смысле, что не может обойтись без какой-либо метафизики. Более того, он состоит со своими метафизическими основаниями в отношении обратной связи: предпочтительнее окажутся те метафизические предпосылки, которые позволяют, успешнее решать познавательные и практические задачи. Однако поскольку методология отвечает на вопрос "как" (как устроен объект, как представить его в виде предмета, доступного манипулированию, каким путем достигнуть поставленных познавательных целей), она преимущественно интересуется не натуральной, а структурной онтологией. Именно эта часть метафизики представляет для методологии непосредственный интерес.

Любая концепция в естествознании, социальной или гуманитарной областях научна лишь в той мере, в какой она методологична, т.е. умеет структурировать свой объект и решать задачи интерсубъективным образом. Наука всегда методологична. Перед универсализмом, таким образом, открывается возможность стать научной концепцией только в том случае, если он определится со структурной онтологией и укажет способы приближения к своей основной цели – указанию путей к достижению глобального единства человеческого сообщесва при сохранении максимума разнообразия. Каким образом такая теория могла бы быть построена?

Путь построения теории универсализма "снизу", через обобщение некого универсального положения из какой-либо одной области познания и распространение его на другие области, затруднен разнохарактерностью содержания и познавательных средств тех дисциплин, на которые это положение распространяется. Зачастую попытки переноса идей через границы научных дисциплин – из биологии в социологию или обратно, из политологии в теологию, встречают протест, нередко оправданный, со стороны "пограничников". Огонь по нарушителям границ всегда открывается из одних и тех же орудий: мол, любая генерализация сопровождается потерей индивидуальности, специфики объекта, а кроме того, ведет к обеднению содержания концепции (по локковскому закону обратного отношения между объемом и содержанием концепций).

Остается еще два пути. Можно было бы попытаться строить теорию универсализма с "нулевого цикла", ориентируясь лишь на старый принцип единства многообразного. Не ясно, реализуем ли этот путь построения "теории всего человеческого", или нет. Но в любом случае он является чрезвычайно долгим и трудным, если не ограничиваться философскими рассуждениями в духе четвертого способа философствования, а ориентироваться на выполнение обычных требований, предъявляемых к научным теориям в соответствии с теми или иными критериями рациональности.

Последний и, скорее всего, наиболее приемлемый путь – это путь "скрещивания". Для этой цели следовало бы воспользоваться иной междисциплинарной теорией, а именно такой, которая была бы способна отображать уровень общности рассуждений, принимаемый в универсалистских рассуждениях, и которая содержала бы среди своих категорий некоторые из фундаментальных понятий универсализма. При этом универсализм мог бы воспользоваться уже готовыми категориями и закономерностями другой концепции, наполнив их собственным содержанием и конкретикой. На роль такой междисциплинарной парадигмы могли бы претендовать, например, семиотика, кибернетика или вошедшая теперь в моду синергетика с ее принципами эволюции и образования систем в условиях хаоса. Однако у всех этих сильных претендентов есть один существенный недостаток: они создавались для решения, хотя и широкого, но всегда специфического класса задач. В этих междисциплинарных теориях просто нет адекватного аппарата (понятий и закономерностей) анализа таких интересных универсализму вещей, как, например, уникальность, валидность, автономия и федерализм, имманентность, надежность и др.

Правда, кое-какие аспекты универсалистской проблематики могли бы быть, действительно, представлены в терминах, допустим, синергетики (в частности, некотороые экологические проблемы). Однако идеи синергетики формулировались для натуральных (физических) процессов, их методологическое применение для исследования универсальных оснований и экзистенциалов человеческого бытия, для представления инвариантов Культуры, для поисков общечеловеческих или региональных архетипов коллективного бессознательного или праструктур мышления и языка вряд ли продуктивно: далеко не всегда эти вещи интересны универсалисту в виде динамически развивающихся систем. Никто, кажется, еще не рискнул, описывать Абсолют и универсальную религию в терминах синергетики. Или, например, описание фракталов может быть использовано и в синергетике, и в универсализме, но чем может быть полезна сама синергетика для понимания универсальной сути фракталов?

Скорее всего, адекватной универсализму, на пути его "скрещивания" с какой-либо междисциплинарной концепцией, окажется общая параметрическая теория систем (ПТС), разрабатываемая школой А.Уёмова в Одессе. Именно эта концепция сознательно строилась "сверху вниз", на философских онтологических предпосылках – с опорой на тернарную структурную модель мира, которая предполагает лишь функциональное различие вещей, отношений и свойств (одна из семи логически возможных моделей). Предметный диапазон ПТС настолько широк, что позволяет не упустить в универсализме буквально ни одной проблемы системного порядка.

Сразу же бросается в глаза общность многих понятий: в ПТС получил определение и формальное представление ряд категорий, без которых не обходятся никакие рассуждения универсалиста – "система", "стабильность", "автономность" (сравним с понятиями "регионализм", "федерализм"), "самосохранение" "регенеративность", "валидность", "завершенность" и др.

Исследование глобальных и региональных экономических, культурных, психологических проблем человечества плохо поддается количественному анализу ввиду их крайней сложности и обычно проводится на качественном уровне (всегда с опасностью соскальзывания в вербальное философствование). Но именно в ПТС разработаны процедуры неколичественного измерения, связанные с определением значений системных параметров, как, впрочем, предложены и способы анализа самой проблемы определения простоты-сложности.

Поскольку в ПТС функционирует специально разработаное формальное исчисление – язык тернарного описания,– с помощью этой концепции возможен достаточно строгий анализ универсалистских проблем, причем без неоправданного упрощения гуманитарных феноменов, как это происходит, когда их представляют в языках, предназначенных для описания количеств и величин. Таким образом универсализм приобретает средство формального представления своих положений, проверки правильности рассуждений, а в ряде случаев – получения дедуктивного вывода.

Применяя ПТС, универсализм получает инструмент теоретического описания процедуры и результатов синтеза систем самой различной природы, строить некоторые прогнозы относительно такого синтеза. Иначе говоря, у научного универсализма, как и у всякой стандартной научной концепции, появляется эвристическая функция.

Наконец, в случае использования ПТС, универсализм получает некоторые свои закономерности в готовом виде, разумеется, с соответствующей конкретизацией. В роли таких закономерностей могут выступать параметрические закономерности систем. Например, в области экономики возникает возможность объяснения причин того факта, что помощь международных финансовых организаций странам с переходной экономикой, как правило, оказывается мало эффективной: существует общесистемная закономерность, согласно которой системы, подвергнутые внешней регенерации, утрачивают способность к авторегенерации, становятся зависимыми от внешнего воздействия. Помогать следует тем, кто помогает себе сам. К тому же другие параметрические закономерности указывают на то, что именно системы, способные к самовосстановлению, являются стабильными по структуре (См.: Уёмов А.И. Системный подход и общая теория систем.– М., 1978.– С. 182-183). А ведь на нестабильность в указанных странах сетуют инвесторы.

Другой пример: в ПТС содержится положение (идея так называемого "реляционного коллапса"), согласно которому внешнее отношение типа воздействия, установленное в системе, имеет тенденцию к превращению во внутреннее для данной системы (См.: Там же, С. 228-231). Происходит, грубо говоря, "привыкание" системы к такого рода структуре, возникновение у нее нового состояния. В одних случаях это ведет к нежелательным последствиям (см. предыдущий пример). В других случаях данное положение способно внушить определенный оптимизм, поскольку подводит теоретическую базу под один из тезисов, часто обсуждаемых в универсалистских дискуссиях: само по себе установление демократической структуры социальной жизни действительно ведет к соответствующим изменениям в элементах системы – не только в политических или экономических, но и культурных, психологических, религиозных и проч. Аргумент тех, кто стремится обосновать невозможность внедрения ценностей открытого общества в Евразийском регионе или даже в регионах Азии – мол, "субстрат не тот", "Запад есть Запад, а Восток есть Восток" – остается без обоснования.

Число примеров можно было бы множить, но дело не в количестве примеров. Пора сделать выводы. Их два.

1) Универсализм, как достаточно строгая научная концепция, возможен, а путь к такому генезису пролегает через методологическую проработку его структурно-онтологических оснований. Опора на иные основания и способы философствования обеспечивают только культурный диалог.

2) Наиболее коротким и конструктивным путем превращения универсализма в научную теорию является не индуктивный путь обобщения социального опыта и не путь построения дедуктивной теории, а путь использования в универсализме сложившейся междисциплинарной концепции. Наиболее естественным представляется синтез универсализма с одним из вариантов общесистемной теории – параметрической теорией систем.